Уже несколько лет в Красноярске пытаются запустить процесс оцифровки кладбищ. Упорядоченная система не только даст статистику, но и поможет, например, людям, занимающимся генеалогией, найти свои корни. Если с погостами в черте города еще худо-бедно, но процесс движется (хотя тут все познается в сравнении, в смысле оцифровки Красноярск очень сильно отстает от того же Новосибирска, а от Москвы и подавно), то до сельских кладбищ, по большому счету, дела нет никому, особенно до тех, что стоят рядом с заброшенными деревнями. Оцифровывать их, как сказал бы губернатор Красноярского края, "экономически невыгодно". Между тем, кладбища это не только люди и их судьбы, а полноценный исторический источник, по которому можно восстановить "биографию" семьи, поселка и даже района.
Восстанавливать утраченное взялась обычная красноярка Ксения Редькина. В юности она мечтала стать археологом, но в итоге пошла учиться на экономиста. Многие годы она жила "не своей жизнью", пока в 2010 ее всерьез не затянула генеалогия, а затем и некрополистика. О пути от экономики к изучению кладбищ, о спасении чужих похоронок от уничтожения и настоящих кладбищенских страшилках эта история.
Интерес к генеалогии у меня всплывал всегда в канун 9 мая, мне было интересно, кто мой дед и где он погиб, у нас ничего от него не сохранилось, ни фотографии, ни похоронки
Я точно не могу сказать, что с детства болела генеалогией, нет, мне не было это особо интересно, хотя, признаться, в юности я хотела пойти учиться на археолога, но мама тогда переубедила и я поступила в Красноярский Торговый институт на экономиста.
Интерес к генеалогии у меня всплывал всегда в канун 9 мая, мне было интересно, кто мой дед и где он погиб, у нас ничего от него не сохранилось, ни фотографии, ни похоронки. Я знала только, что он погиб на войне где-то в Ленинградской области. Я все время думала: «Ну как же так? Почему его не нашли, не съездили к нему?». Вот у меня этот интерес 9 мая вспыхивал, а 10 уже заканчивался (смеется). Потом все перевернул ОБД Мемориал (электронная база данных участников Великой Отечественной войны. прим.СибРепорт), который открыли в 2008 году, тогда я нашла в базе своего деда и поехала туда, к месту его захоронения, в Окуловку, она тогда уже относилась не к Ленинградской, а к Новгородской области.
Я помню, так было волнительно, я тогда написала заранее всем жителям Окуловки, кто старше 50 лет, и мне сказали, что знают, где это кладбище с братской могилой. Я приехала вскоре туда, привезла к месту захоронения земли с дома, где жил мой дед, с Манского района, а землю с его братской могилы увезла на могилку бабушке. Так они и воссоединились. Окуловку саму война не зацепила, в этом месте стояли госпитали, куда и привезли моего деда, шансов выжить у него не было - сквозное ранение с выносом мозга, он умер в госпитале.
Через несколько лет я нашла похоронку деда у нас в Манском архиве. Там так получилось интересно, что пенсионному фонду нужно было освобождать места для хранения документов (это по всей России сейчас процесс идет), но в нашем местном отделении сотрудники вместе с местным архивом немножко "схитрили" и решили сохранить похоронки, а я, как волонтер их оцифровала. У меня получилась 1081 похоронка на воинов ВОВ из Манского района. Сейчас мы за это получили всякие разные благодарственные письма, но тогда это было для всех впервой. По примеру Манского Пенсионного Фонда другие районные отделения так же стали сохранять похоронки.
Я нашла в этой кипе и похоронку на своего деда, рыдала тогда в голос, что теперь хоть что-то есть у меня от него.
Вот вы спрашивали меня о мистике при работе с погостами, насколько я в этом смысле приземленный человек, но вот с моим дедом и его могилкой была такая история. У меня есть друг, он живет в Краснодарском крае, мы созваниваемся иногда, не очень часто. Тут он поехал из Краснодарского края к сыну в Санкт-Петербург, по дороге он набирает внезапно меня и вот такой у нас диалог получился.
-Еду ночью где-то, навигатор заглючил, не понимаю вообще, где я, стою где-то у «черта на рогах», дурацкое еще название города такое – не Акуловка, а Окуловка, стою тут около памятника неизвестному солдату, вокруг кладбище
-В смысле? Памятник со звездой и автоматом?
-Ну да...
-Так ты к моему деду приехал.
Я уже тогда побывала на этой могиле и знала, как она выглядит, а он там оказался спустя лет 7 после моего визита.
Мы рванули в Манский район, пришли к заместителю прокурора, попросили помощи, объяснили, что хотим добраться до брошенной деревни, но, во-первых, на обычных машинах туда вообще никак, а, во-вторых, там малинник и очень много медведей. Нам выделили УАЗики с егерями, мы оплатили бензин и поехали на поиски этой деревни
Та поездка к деду на могилу в Окуловку стала, безусловно, толчком для меня, но прямо полноценную работу в архивах я начала уже в 2010 году. Причем фотографировать было нельзя, я переписывала сидела все вручную. Я тогда уже вела рубрику на Генеалогическом форуме ВГД "Красноярский архив". То есть я, например, изучаю списки переселенцев в район, ищу, конечно, свои фамилии, но попутно выписываю вообще все, чтобы человек, например, сидя где-нибудь в Ярославской области и зная, что его предки из Красноярского края, не ехал в наш архив, а мог все посмотреть вот так онлайн.
Так мы познакомились с Наташей Сарченко, она сейчас ведет генеалогический блог, у нее своя онлайн-школа, а тогда она тоже была в самом начале поиска, вот увидела меня на форуме, через мои списки нашла своих родных и написала благодарность.
Мы с ней встретились и как-то сразу подружились. Через 2 года она мне звонит и кричит, что нашла удивительный документ (а у нас с ней предки с одной деревни, как оказалось и ее прадед в 1929 году купил у моего прадеда хутор). Мы рванули туда, в Манский район, пошли к прокурору района, тот был в отпуске, и мы пришли к его заму, попросили помощи, объяснили, что хотим добраться до этой брошенной деревни, но, во-первых, на обычных машинах туда вообще никак, а, во-вторых, там малинник и очень много медведей. Нам выделили УАЗики с егерями, мы оплатили бензин и поехали на поиски этой деревни. С Наташей еще поехала мама, брат, тетя и ребенок ее, большая компания собралась.
Мы нашли эту деревню, откуда наши предки, там останки домов даже были и интуитивно мы решили сфотографироваться с ней около одного из домов. На следующий год мы снова туда поехали, взяв с собой Наташину бабушку, которая жила в этой деревне, а она ведет нас именно к этому дому, где мы фотографировались, представляешь? Это был наш дом и черемуха около него, которую мы ели в прошлую поездку, ее сажали наши с Наташей предки. Бабушка рассказала, кто и где жил, как располагались улицы, где был колодец, кто и кем работал. Это была поездка просто вау.
Мы начали искать кладбище, бабушка рассказала, что у деревни Мокрая Базаиха было кладбище на горе, а внизу было кладбище деревни Сухая Базаиха. Причем, жители Мокрой Базаихи не хотели, чтобы их хоронили на их кладбище, так как там реально было мокро и в могилах постоянно собиралась вода. Наташина родственница говорила: «Если вы меня здесь похороните, а не в Сухой Базаихе, я к вам буду являться». Искали-искали мы кладбище, облазили все леса, но нашу экспедицию пришлось свернуть, потому что мы наткнулись на место такое, где были кругом капканы на медведей.
Поехали мы тогда в Сухую Базаиху, нашли кладбище и это была моя первая оцифровка, мы нашли всего уцелевших 5 могилок, это были не наши родные, но все равно мы очень обрадовались. У нас есть задумка, поехать туда и поставить памятный камень, что здесь когда-то находилась деревня.
Я стояла в этой церкви, смотрю, мимо едет тракторист, я выбежала, машу ему, говорю, свози меня на старинное кладбище. Оставила своего водителя, чтобы ждал меня, сама к трактористу и думаю, господи, знали бы мои родные, что я сейчас делаю, прибили бы меня
После той спонтанной оцифровки в Манском районе я продолжила заниматься поисками своих предков, еще не догадываясь, что судьба меня свяжет с кладбищами, но это будет чуть позже.
В 2018 году я поехала в Калужскую область искать свои корни по маминой линии. Я туда приехала в архив, надо было три дня ждать выдачи дел, я решила не сидеть просто так, а поехать искать деревню своих предков и кладбище, а вдруг?
Я знала, что деревня называлась Гридьково, а их в области аж три, я не знала, какая именно наша. В итоге интуитивно распечатала нужную карту, попросила мужчину, у которого я снимала жилье, меня свозить туда, он с радостью откликнулся, хотя вообще было непонятно, туда мы идем или нет, и что вообще нас там ждет.
Мы приехали, деревни нет, но стоит Богоявленская церковь 1721 года. В этих местах во время Великой Отечественной были танковые бои, немцы хотели церковь разобрать на ограждение для танков, все постройки разобрали, а церковь не смогли, там был очень крепкий раствор. В итоге так она и осталась стоять с разрушенным куполом, вся простреленная, но стоит. Лики сохранились внутри, но порублены топором, правда. В советские годы там зерно хранили, там и сейчас идешь, на земле слой зерна. И голубей там куча, все в гнездах, на зерно летят.
Я стояла в этой церкви, смотрю, мимо едет тракторист, я выбежала, машу ему, говорю, свози меня на старинное кладбище. Оставила своего водителя, чтобы ждал меня, а сама к трактористу сажусь и думаю, господи, знали бы мои родные, что я сейчас делаю, прибили бы меня. В итоге мы приехали на место погоста, я нашла там (снова!) 5 уцелевших могилок, среди них, к сожалению, не было никого из моих родных, но все равно эта поездка была очень запоминающейся для меня. Я потом познакомилась с потомками тех людей, чьи могилы нашла на кладбище, с одним из них мы потом сделали прямо реконструкцию этой деревни.
И тут у меня такой щелчок, и мир перевернулся, и я решила, что, как только можно будет выходить, я поеду и оцифрую огроменное Малокамарчагское кладбище, где похоронена моя бабушка и две моих прабабушки
Оцифровка плотно вошла в мою жизнь уже в 2020. Начиналось все не очень позитивно. Я тогда отдыхала в Таиланде и получила серьезную травму, там лежала в больнице, потом приехала в Красноярск, тут лежала еще. Я не понимала тогда, буду я вообще нормально дальше существовать или нет, я три месяца просто была в лежачем состоянии. Как только я встала на ноги, ударила пандемия, когда нельзя было никуда выходить. И тут у меня такой щелчок, и мир перевернулся, и я решила, что, как только можно будет выходить, я поеду и оцифрую огроменное Малокамарчагское кладбище, где похоронена моя бабушка и две моих прабабушки.
Где прабабки похоронены конкретно, я не знаю, у меня был родственник, который знал точное место и обещал мне показать, но его сбила электричка. Единственный опознавательный знак, который мне он успел дать, что на могилке стоит огромное сдвоенное дерево, но, я, когда стала по этому кладбищу ходить, увидела очень много таких деревьев.
И вот, как только стало возможным куда-то выходить, я взяла своих подружек, которые вообще никак не связаны были с генеалогией, а просто решили поддержать «сумасшедшую» подругу. Мы поехали и оцифровали это кладбище.
Я в это время уже писала статью, посвященную Манскому району, для второго тома «Родословной книги Сибири». Книгу выпустили, и мы поехали на ее презентацию в межпоселковую библиотеку в Манском районе, там было много учителей, библиотекарей и работников музеев, я на этой встрече рассказала, чем вообще занимаюсь, что хочу восстановить имена жителей, оцифровываю кладбища, что передам потом все в Манский архив, и просто все как закрутилось…
Журналист местной газеты мне тогда говорит: «давай я с тобой буду ездить, помогать». Первое место, куда мы с ней поехали вместе, это было старое кладбище в Шалинском, я приехала, а там они собрали старшеклассников, и они все мне помогали. Там в Шалинском осталась, наверное, одна треть только захоронений, все кругом обстроено, некоторые огороды даже стоят на бывшем погосте.
Пока мы оцифровывали, мы узнали, что, оказывается, там был госпиталь и на этом кладбище похоронены в том числе и воины ВОВ, умершие в этом госпитале от ран. Мы в тот день оцифровали аж три погоста. Мы были на таком заряде тогда, мы просто приезжали в деревни Манского района, а нас там так встречали радушно, как родных. Не просто встречали, а погружали нас в историю сел, проводили экскурсии. За два года мы в Манском районе оцифровали 38 кладбищ.
Я кладбища с детства любила, страха никогда не испытывала, всегда было любопытно. В отпуск еду с подругами, девчонки мои на море, а я на кладбище. Я на них смотрю, как на музеи
Со временем у нас уже появилась постоянная компания оцифровщиков и название "Забвению Нет". В основном мы ездим втроем-четвером. Одежда камуфляжная, постоянно обливаемся репеллентами, без них нельзя, одежда должна быть плотная, обувь удобная, лучше всего резиновые сапоги или ботинки с твердой подошвой, потому что можно проткнуть ногу. Одежду часто рвем об оградки, руки вечно все в синяках. С собой раньше еще палки носили, чтобы заросли отодвигать, но сейчас пробираемся сами. Для того, чтобы восстановить надписи на камнях старинных, берем с собой кальку, мел и прочерчиваем, чтобы отпечатки остались, потому что невозможно по-другому прочитать.
С собой также всегда берем щетки для памятников, которые заросли, воду, чтобы камни полить, в жару спреи, чтобы лицо охлаждать, ну и у каждого пауэрбанк, так как фотографируем и снимаем все на телефон, одного заряда не хватает.
На кладбище мы всегда идем цепочкой, чтобы не отходить друг от друга и не пропустить ни один памятник, так как рядков нет у нас ровных как за границей, не редко от одного ряда идет два или три ответвления. Если надгробия трудночитаемые, садимся всей компанией и пытаемся вместе прочесть, все это записываем обязательно на видео, потому что запомнить это невозможно. Обязательно ставим на середину кладбища геометку, потом эту метку можно на Яндекс Карты перенести.
Потом все имена с фотографий я переношу в файл на компьютер, все вношу вручную, имена, даты, интересные эпитафии, если человек что-то выдающееся сделал, например, если написано «любимому учителю от учеников» или, например, когда указаны дети, тоже их прописываем, также выделяем людей в военной форме, если на памятнике есть какие-то примечательные вещи вроде пропеллера или железнодорожного фонаря, тоже указываем, это может помочь родным в восстановлении биографии этого человека, круг поиска сужается.
Одно время я переносила данные с кладбищ через голосовой блокнот на телефоне, но от этой идеи отказалась. Переписывала я обычно по ночам, когда все уснут, чтобы никому не мешать и мне лишних шумов избежать от того же телевизора. И вот, тишина, все мои спят, я сижу в кабинете и диктую там, условно, Иванов Иван Иванович, 1901 -1975, все нормально, а потом началось такое. Я сижу в полнейшей тишине, пока смотрю другую фамилию, у меня в голосовом блокноте из ниоткуда начались приписочки: «пил много».
Я не склонна верить в мистику, но я надиктовывала в полнейшей тишине, ни телевизора не работало, ничего и тут такие «помехи». Ладно бы какие-то просто звуки, при диктовке такое бывает, а тут прямо длинные слова, фразы, вот из запоминающегося тогда еще было «электрификация страны», ну вот откуда это? Так я и отказалась от этого и стала вручную забивать все. Мне не было жутко, но разговаривать с духами я точно не готова.
А кладбища я с детства любила, страха никогда не испытывала, всегда было любопытно. В отпуск еду с подругами, девчонки мои на море, а я на кладбище. Я на них смотрю, как на музеи. Мои ребята, с которыми мы ходим на оцифровку, очень чувствительные. Вот есть у меня, например, девочка с очень редкой фамилией, она занимается своей родословной и всех однофамильцев, которых она встречает, пробивает потом. И вот она пошла на Троицкое наше кладбище и увидела там семейное захоронение однофамильцев. Мужчина ветеран и его жена. Памятник у ветерана был в очень плохом состоянии, и она написала заявление, чтобы памятник этот заменили (хотя она уже в тот момент знала, что они не родственники, а просто однофамильцы). В следующий раз, когда она пришла к ним на могилки, она бросила фразу в сторону могилы жены ветерана: «Катерина, тебе я тоже поменяю». Сказала и забыла, и просто она не спала, Катерина эта ее замучила. В итоге пришлось покрасить памятник и табличку поменять, и Катерина отстала.
Вот я в детстве бабушке своей обещала купить золотую юбку, пока была маленькая, не купила, теперь вот так «долг» отдаю
Если говорить о каких-то высших целях, то я думаю, что Манский район – это просто моя карма. Мне столько раз предлагали на погостах заработать, сделать платный доступ к данным, я всегда отказываюсь и бесплатно даю информацию, не могу я и не хочу на этом зарабатывать. Люди звонят мне постоянно, просят посмотреть фамилии, я всегда откликаюсь. Вот я в детстве бабушке своей обещала купить золотую юбку, пока была маленькая, не купила, теперь вот так «долг» отдаю.
Еще что важно, мы ведь восстанавливаем истории обычных крестьян. Есть, к примеру, у нас в Красноярске родоведческие общества, но их цель - знаменитости и их могилы, а простыми людьми никто не хочет заниматься, а они ведь тоже были... Вот этот год был такой показательный, когда по всему краю горели деревни, а вместе с ними и кладбища, а так оцифровали и уже история твоя сохранится. Что по памятникам можно узнать? Многие вот отчества не знают предков, они есть как правило на памятниках, даты жизни, уже по этим данным можно сделать запрос в архив. По направлению памятника можно узнать вероисповедание. Католики хоронят в одну сторону, православные в другую, мусульмане всегда памятники ставят на Мекку. Фотографии можно найти, у многих нет в архиве семейном никаких фото.
Буквально недели две назад мы фотографировали памятник, на нем фото и мужчина с георгиевским крестом, я его по базам пробила и весь его боевой путь нашла. Очень интересные бывают эпитафии, из них тоже много иногда можно узнать, вот мы недавно видели надгробие и на нем было подписано, что там покоится прах репрессированной семьи и все имена прямо... Это же клад для потомков. Надгробия – очень ценный генеалогический источник. По самому памятнику очень много чего можно понять, какой он эпохи – до революции, после и так далее, то есть даже если нет дат, можно узнать, когда примерно умер человек. По символам можно понять, вот, например, рябина раньше означала тоску по родине, значит, человек, похороненный тут, был не из этих мест. И так далее.
Движение наше растет, у меня есть волонтеры не только в Красноярске, но и ребята из Новосибирска, Москвы, меня это очень радует, а больше всего греет душу сейчас наш зеленогорский филиал "Забвению нет". Началось все с того, что меня пригласили выступать в Зеленогорск на музейную ночь, там я рассказала про свой проект, так и возник филиал, они уже даже небольшой грант получили. Оцифровывают погосты в пределах Зеленогорска. Ребята все настроены по-боевому, и я прямо летаю от этого. Ну и вообще стали люди писать с разных районов края, присылать свои оцифрованные кладбища, вот недавно парень писал, что в тайге нашел могилы в Канском районе. Он там все отфотографировал, прислал мне геометку. Растем, это не может не радовать.
Сами же мы официально нигде не оформлены, поэтому, допустим, какой-то грант получить не можем, сами себя обеспечиваем. На бензин, конечно, уходит большая часть расходов, иногда за одну оцифровку накатываем до тысячи километров.
Какой конечный итог оцифровки? Изначально я хотела издать книгу, но потом подумала, что нужен сайт, ведь там будут персональные данные, мало ли, может, кому-то не понравится, что я данные его предков обнародовала, тогда придется книгу переиздавать, а с сайта просто взял, да и удалил. Ну и систематизировать на сайте проще.
На сайт у меня денег нет. Я озвучила это главе Манского района, он меня приглашал на награждение недавно, он сказал, что возможно мы подойдем под какой-то грант, возможно, что к октябрю уже что-то прояснится и тогда будет шанс на создание сайта, было бы здорово, конечно.
Вы тоже можете стать волонтером движения "Забвению Нет", Ксения открыта новым знакомствам, а возможно, вы тот самый добрый человек, который поможет этому проекту с созданием сайта.
Телеграм-канал "Забвению нет", где Ксения делится информацией с поисков и рассказывает о буднях некрополистов доступен по этой ссылке.