Справка: В 2009 году Алевтина Хориняк выписала неизлечимо больному раком пациенту обезболивающий препарат «Трамадол» и подверглась за это уголовному преследованию. Судебное разбирательство продолжалось три года, Хориняк грозило до 10 лет лишения свободы. Но сама Хориняк не признавала себя виновной, боролась до последнего и продолжала активно отстаивать права врачей, которые испытывали трудности с выписыванием обезболивающих.
— Я давно знала семью Сечиных, Виктор мучился болями от рака. Ему выписывали «Трамадол», но тогда закончились бесплатные рецепты на него. Тогда я сама выписала рецепт на платный препарат, а моя подруга купила лекарство в аптеке и отнесла Виктору. Нарушение нашли в том, что я не являюсь лечащим врачом Сечина, он не был прикреплен к нашей поликлинике. Но как можно было дать человеку мучиться от адских болей, зная, что могу помочь?
Судебное разбирательство продолжалось три года. 21 октября 2014 года Октябрьский районный суд г. Красноярска вынес оправдательный приговор Алевтине Петровне и второй проходившей по делу обвиняемой «в связи с отсутствием в их действиях состава преступления». Поступок врача с 50-летним стажем за исполнение профессионального долга вызвал широкий общественный резонанс. В её защиту собирали подписи обычные россияне, выступали с обращениями российские и международные организации паллиативной помощи, Human Rights Watch, Всемирный альянс паллиативной помощи, Европейская ассоциация паллиативной помощи, известный профессор Роберт Твайкросс. А самое главное, 23 января 2015 года Госдума РФ приняла новый закон, облегчающий получение обезболивания, СМИ называют его «законом Апанасенко-Хориняк».
Справка: контр-адмирал Вячеслав Апанасенко совершил самоубийство в 2014 году. Он не получал необходимых обезболивающих лекарств на фоне тяжелого рака.
После оправдательного приговора Алевтину Петровну ждала встреча с Владимиром Познером, номинация «Женщина года» по версии журнала Forbes, премия «The Moscow Times Awards» в номинации «Персональная социальная ответственность». Алевтина Петровна до сих пор не скрывает эмоций, говорит, что никак такого не ожидала.
— Нет, конечно нет, никогда не думала, что будет такое. Я и с Познером общалась, он такой элегантный (смеется), автограф дал. Я так счастлива была, речь небольшую говорила, дочь моя приезжала туда.
Алевтина Петровна, несмотря на общественное признание, ушла в 2015 году на пенсию. За её плечами остались 23 года работы фтизиатром и 21 год терапии. Говорит, что устала после судов, но профессию свою она искренне любила и любит. Врачом стала по примеру матери — та была медсестрой и Алевтина Петровна часто ходила к ней на работу.
— Когда мы приехали в Норильск, а я была в 9 классе, мама долго не могла устроиться на работу, мы жили у родственников в бараке. Все жильцы этого дома работали на кирпичном заводе. Мама мне тогда сказала: "наверное, не пойду работать медсестрой, пойду на завод". А я смотрела на этих женщин, которые трудились на заводе, измотанные тяжёлой работой, курили, пили, и сказала маме: "мы лучше будем голодать, пока не появится место медсестры, чем ты станешь такой же, как те женщины, от этого тяжёлого труда на заводе". Благо место нашлось – в детской инфекции, это ответственная работа. Потом, по стопам матери, я решила поступать в медицинский институт. Чтобы поступить, тогда нужно было сдавать иностранный, физику, химию, литературу.. А у меня не пошёл иностранный. Мы до Норильска жили на Украине, и там я учила французский, а в Норильске учили только английскому и немецкому. Я пыталась учить самостоятельно, но так и не удалось выучить хорошо. В итоге стала фельдшером. А потом, уже работая в больнице, поступила в Красноярск на врача.
Алевтина Петровна — женщина с характером, упёртая и привыкла добиваться во всём правды. Она до сих пор ходит вместе со знакомыми больными в поликлиники, требуя выписать обезболивающие лекарства:
— У нас еще дремучий взгляд остается на онкологию. Недавно с мужчиной, у которого рак горла, ходила в поликлинику, просила выписать лекарство. А врачи ведь не хотят выписывать, потому что это ответственность, да и для поликлиники это целое дело - содержать препараты. Нужны специальные датчики, охрана, и в аптеках только в головных препараты есть, тоже нужны особые условия для хранения.
Заступаться за слабых Алевтина Петровна привыкла, кажется, с детства. Рассказывает, что даже в университете она отстаивала права студентов со сложными заболеваниями.
—Когда я была молодая, я была идейная. Например, у нас на пятом курсе учился студент с мышечной атрофией, очень тяжелая болезнь, да и лечилась она только в Ленинграде. Он заболел и начались проблемы с руками – писать не мог. Никто даже бровью не повёл. Тогда я пошла к заведующему Крайздравотдела, чтобы парня направили на лечение. Тогда это всё очень просто было, к любым «высоким» людям можно было свободно попасть на приём. Мне, конечно, пришлось немного поднажать на руководство, объяснить, что в городе никто не может помочь этому парню, а он ведь будущий врач. В итоге заведующий куда-то позвонил, и удалось направить его на лечение.
— Ещё был такой случай: парень с гломерулонефритом, тяжёлое заболевание, он тоже заканчивал университет и получил направление в Кежму, а это ведь холодный таёжный район. И как он в таком климате будет жить? Тоже пришлось пооббивать пороги. Сначала сходила в институтскую комиссию, там всё бесполезно. Затем пошла в Крайздравотдел, и они тоже – мы этим не занимаемся, да и направление у него уже есть. Пришлось снова доказывать им всё. Не уходила от них, пока не решили вопрос с парнишкой. В итоге направили его в Шира, даже путёвку дали в санаторий.
Алевтина Петровна смеется, что упертость прошла со старостью. Да и в семье она не пытается ничего никому доказать. В декабре 2015 года она вышла замуж. Павлуша, как называет мужа Алевтина, на год старше, они живут душа в душу и занимаются дачей. Врач совсем недавно, 15 октября, отметила 80-летний юбилей. Со всех уголков мира по видеозвонку её поздравляли родные. Одна внучка живет в Красноярске, другая в Новороссийске, третья в Ереване, дочь в Санкт-Петербурге.
— Я считаю, что когда человек старый и остается один, он как обуза для внуков, детей. А мы друг друга поддерживаем, стараемся быть независимыми от них. В последние годы я к даче пристрастилась, я раньше вообще не понимала, что там люди делают, а сейчас не вытащить нас оттуда, всё лето вот провели там.
С Павлом Эдуардовичем она познакомилась больше 20-ти лет назад в церкви. Первый муж Алевтины участвовал в строительстве молебного дома, как и работник КрАЗа Павел. Долгое время терапевта и строителя связывала вера, позже общение переросло в крепкую дружбу. В 1996 году Алевтина стала вдовой, жена Павла ушла из жизни в 2015 году. После этого они и решили, что в старости им нужно держаться вместе. Дружба переросла в любовь и Павел Эдуардович сделал предложение. Тогда им было 73 и 74 года.
Напоследок интересуемся у Алевтины Петровны, что должно произойти, чтобы отношение к лечению онкобольных поменялось?
— Я думаю, с 2011 года ничего не поменялось в системе. У нас нет презумпции невиновности, есть презумпция виновности. У нас человек сразу попадает в эту машину, они делают всё, чтобы оформить дело и подать в суд. В 2011 году 1% врачей всего оправдывали по этим делам. Когда в России будет медицина на том уровне, на котором она должна быть, тогда может и изменится что-то. Поставьте хорошие больницы, дайте врачам достойные зарплаты. То, что сейчас — это страшно, люди живут и смиряются, все делается для галочки.